Говорят, эта история началась в те далекие времена, когда Давид, отец Соломона, не стал еще царем Израиля и даже не победил еще Голиафа.
Шли однажды два человека из своего селения, что в пределах колена Дан, в город Бет-Лехем. Устали они в дороге и съели все, что у них было. У одного осталось лишь два вареных яйца, а у другого вовсе ничего не осталось.
— Дай мне одно яйцо из тех двух, что у тебя есть, — попросил один другого.
— Ну что ж, держи. Только обещай, что вернешь мне одолженное со всей прибылью, какую оно могло бы принести.
"Какую такую прибыль может принести одно яйцо?" подумал бедняга и тотчас дал обещание.
Сели оба в тени под деревом, что росло у дороги, подкрепились яйцами, а потом встали и пошли дальше. И благополучно прибыли в Бет-Лехем. И ни один не вспомнил про одолженное яйцо.
Прошло много лет. Давид стал царем, отстроил город Иерусалим и восседал на царском престоле, окруженный почетом и роскошью.
И вот явились однажды в царский дворец два старика и попросили, чтобы царь рассудил их.
— Видишь ли ты этого человека, царь? — сказал один. — Много лет назад шли мы с ним из пределов колена Дан в город Бет-Лехем. Дорогой взял он у меня яйцо и пообещал, что вернет одолженное со всей прибылью, какую оно может принести.
— Я не отказываюсь вернуть яйцо, — сказал второй. — Но о какой прибыли он толкует?
— Из одного яйца может вывестись одна курочка, — продолжал первый. — Одна курочка может снести сорок яичек. Из сорока яичек могут вывестись сорок курочек. Сорок курочек могут снести по сорок яичек каждая. Из каждого яичка может вывестись курочка...
— Хватит, хватит! — прервал его царь. — Говори толком, чего ты хочешь, да покороче.
— Хочу, чтобы он возместил мне убыток. Рассуди, царь, разве все мои куры и яйца не стоят сорока золотых монет?
— Стоят! — сказал царь и присудил, чтобы ответчик вернул земляку яйцо и сорок золотых монет впридачу.
А слово царя — закон.
Вышли оба из царского дворца, один, веселый и довольный, пошел к себе домой, а другой сел у ворот дворца и заплакал.
В это время у ворот играл Соломон, сын Давида, еще не царь, а маленький мальчик. Увидел Соломон, что какой-то старик сидит и плачет, подошел к нему и спросил:
— Отчего ты плачешь? Какая беда с тобой приключилась?
Рассказал ему старик про съеденное яйцо и про царское решение и добавил:
— Даже если я продам все свое имущество, не набрать мне сорока золотых монет...
— Не плачь, вставай, — сказал Соломон. — Завтра утром приходи под стены города с миской вареной фасоли и сделай вид, будто сеешь. А когда стражники спросят тебя, что ты делаешь, отвечай: сею вареную фасоль.
Старик так и сделал. Услышали стражники, что он сеет вареную фасоль, и принялись хохотать. А старик и на следующий день пришел сеять. И на третий тоже. И скоро весь Иерусалим знал, что какой-то чудак сеет вареную фасоль под городской стеной. И дошел слух об этом до самого царя.
— Приведите его ко мне! — сказал царь.
Привели старика к царю.
— Что ты делаешь, безумец? — спросил Давид. — Зачем ты сеешь вареную фасоль?
— Из каждой фасолины у меня вырастут сорок новых фасолин. Когда они созреют, я соберу их и посею снова. И из каждой посеянной фасолины снова вырастут сорок фасолин...
— Глупец! — сказал Давид. — Из вареной фасоли ничего не может вырасти.
— Если из вареного яйца может вылупиться цыпленок, то и от вареной фасоли можно получить урожай! возразил старик.
Вспомнил царь свое решение и смутился. Велел привести к нему того, кому присудил он сорок золотых монет.
— О какой прибыли ты говорил? — спросил царь грозно. — Ведь из вареного яйца не может вывестись цыпленок!
— Царь! — ответил тот спокойно. — Я не скрыл от тебя, что яйцо было вареное, но все-таки ты присудил мне сорок золотых монет. А разве слово царя не закон?
— Слово царя — закон! — ответил Давид. — И ты получишь с этого человека сорок золотых монет тогда, когда он соберет урожай с той фасоли, которую теперь посеял!
